Егор Поляков


Егор Поляков
Егор Алексеевич Поляков был музыкантом-самородком.
Этот своего рода цыганский патриарх происходил из старой артистической цыганской семьи, давшей в нескольких поколениях не менее пятнадцати певцов, гитаристов и дирижеров, причем кто-то из них, по словам Полякова, пел самому Пушкину.
По словам И.И.Ром-Лебедева Егор Поляков был "последний дирижер московского цыганского хора конца XIX — начала XX века. Он знал прежний загульный «Яр», прежнюю «аристократическую» «Стрельну». В его хоре работали знаменитые певицы того времени: Варя Панина. Пиша, Зинаида Александровна Давыдова..."

 Егор Алексеевич родился в 1871 году. До шестнадцати лет  жил в таборе, а затем поступил вторым гитаристом в московский хор Федора Соколова. На протяжении 30 лет выступал в ресторанах с цыганскими хорами сначала как гитарист, а позже и как дирижер.
Вместе с И.Лебедевым был аккомпаниатором Вари Паниной в лучшие годы ее выступлений у "Яра" (1892-1902). Проявив недюжинные организаторские способности - объединил под своим руководством многочисленных хоровых цыган Поляковых - в Большой Цыганский Хор Поляковых. Наряду с родными братом Дмитрием и сестрой Анастасией был самым популярном артистом семейного ансамбля. В качестве содержателя хора продолжил уникальные традиции цыганских "соколовских" хоров.


После Революции Егор Поляков не покинул Москву, но был вынужден на время отказаться от выступлений, и возобновив творческую деятельность - собрал под своим руководством лучших московских артистов из среды хоровых цыган а также молодые дарования.
В 20-ых цыганские ансамбли Хора Полякова гастролировали по всему СССР, полный коллектив составлял больше сотни артистов.

В книге "От цыганского хора" до театра Ромэн" И.И.Ром-Лебедев пишет:

В годы нэпа хор Егора Полякова был лучшим хором в Москве. Его приглашали в самые престижные рестораны: «Яр», «Стрельну», «Прагу», «Эрмитаж».
Преуспевающие нэпманские ресторанные гости — самодовольные, развязные, чувствующие себя «спасителями голодающей России» — требовали новых песен — разгульных, соответствующих их радужному настроению, воспевающих их самих.

Все за деньги, все за деньги, 
все за деньги, господа, 
а без денег жизнь плохая — 
не годится никуда,—

распевали на мотив старинной песни «Что за хор певал у «Яра» разгулявшиеся компании новоиспеченных хозяйчиков.
В кабинеты приглашали редко. Романсы не слушали. Заказывали «Кирпичики», «Горячи бублики»...
Позже, когда нэп неудержимо катился к закату, потускневшие и встревоженные «спасители России» посещали рестораны уже подешевле и старались не выпячиваться. Сидя за скромным ужином, уныло слушали отвечающее их теперешнему настроению:

Стаканчики граненые упали со стола...

Или:

Эх, пройдет! Тоска и грусть пройдет. 
Горе все минует, счастье будет вновь.
Эта коль не любит. сердце новую найдет!..
К черту все — и выпьем за любовь!


К счастью, цыганские хоры уже не зависели от подачек гостей. Участники хора состояли в профсоюзе работников «Цирка и эстрады», работали по договору с дирекцией ресторанов, получали зарплату и делили ее не на паи, а на марки.
Хор Егора Полякова охотно принимали в разных городах страны. В первый же год моей работы он был приглашен в Горький, на открытие ярмарки.

Хор Егора Полякова постепенно отмежевывался от работы в ресторанах и, памятуя восемнадцатый год, все чаще и чаще выходил на встречу со зрителем, с народом.

Этот успех объяснялся еще и тем, что в составе хора в то время работали лучшие в Москве исполнительницы цыганских песен, романсов: Зинаида Александровна Давыдова, Ольга Степанова, Даша Мерхоленко, Соня Лебедева, Марина Черкасова, Нина Красавина, известные москвичам танцовщицы: Мария Артамонова, Ляля Черная и король цыганской пляски — Николай Чубаров.

За певицами стояли опытные, одаренные гитаристы. Самыми лучшими гитаристами в хоре были Николай Степанович Лебедев и Коля Соколов, по прозвищу Паяла; Поляков — требовательный и темпераментный дирижер— играл на гитаре хуже их.

Николай Степанович — гитарист старого поколения — был единственным в хоре «нотным» музыкантом. Все остальные — «слухачи», то есть самоучки, нот не знали.

Елизавета Уварова в книге "Русская советская эстрада 1917-1929. Очерки и истории" пишет:

"В театрах миниатюр, кабаре, больших ресторанах, летних садах, мюзик -холлах, сборных концертах в Колонном зале Дома Союзов тоже выступали цыгане. Правда, в Колонном зале и в Большом театре перед зрителями выступал объединенный цыганский хор из 150 - 200 человек, обычно под управлением Егора Алексеевича Полякова.
Репертуарные программы 20-х годов рассказывают о вошедших тогда в моду грандиозных тематических концертах в Колонном зале, Экспериментальном и Большом театрах, устраиваемых не реже одного-двух раз в год и и посвященных цыганскому искусству. Помимо «хора всех московских цыган под управлением Е. Полякова», цыганских солистов и плясунов, Тамары Церетели, Е. Юровской здесь, в так называемом литературном отделении, выступали лучшие артисты страны. Стихи, монологи, сцены из спектаклей, в которых изображались цыгане, исполняли А.И.Южин, С.Л.Кузнецов, А.Г.Коонен, АА.Яблочкина, О.Л.Книппер-Чехова, И.М.Москвин, И.Н.Певцов, М.А.Чехов и другие. Классический русский романс, испытавший влияние музыкальной традиции цыган, и арии из оперы «Кармен» пела Н. А. Обухова, другие произведения подобного типа исполняли С. П. Юдин, Д. Д. Головин, А. С. Пирогов."

На склоне лет стараясь уйти от нападок разбушевавшихся РАППовцев Егор Поляков пытается перестроить свой хор и заняться театрализованными постановками. В 20-ые годы старый артист написал сценарий представления типа оперетты-мозаики под названием "Цыгане на новом пути", где главным действующим лицом был хор (это важный момент, поскольку он имеет отношение к предыстории театра «Ромэн»). Автор «ставил себе две цели: показать, как исключительно одаренные и талантливые цыгане» принуждены были взяться за «ресторанные заработки» и как выглядел на самом деле быт кочевых «свободных» цыган, соблюдавших жестоки законы табор. Представление воспроизводило быт, нравы, музыку, танцы старого цыганского табора и должно было убеждать, что цыганское искусство нужно вырвать из стен пивной и ресторана.

За сорок лет работы Полякову довелось общаться со многими замечательными людьми. 
С особенной гордостью вспоминал артист, как внимательно слушал его Лев Толстой.
Уже на склоне лет Егор Алексеевич Поляков опубликовал в журнале "Цирк и эстрада" (март 1928 года) очерк "Истёртый гриф". Вот что он писал:

"Свою гитару впервые я вынес на эстраду у "Яра". Здесь же в хоре уже служили мои сёстры, сюда же в 1887 году выписал меня к себе в подмогу гитаристом главарь хора Николай Иванович Хлебников. Жизнь у "Яра" растянулась на добрых три десятка лет. Она связалась с несколькими сотнями московских цыган и многими известными именами "гостей" - "цвета российской интеллигенции", писатели - Станюкович и Боборыкин, "всероссийский златоуст" Плевако, художник Коровин (мы не раз ездили с ним на Синявское озеро рыбу удить), буйный Федор Шаляпин и другие. Как в тумане, стоят в моих воспоминаниях толпы
бражничавших в кабинетах знаменитостей, как проклятие, рисуются "ночи безумные, ночи бессонные", и лихачи, и встреча солнца на Воробьевых горах, и завтраки в "Праге".

Впечатление  Егора Алексеевича от татьяниных дней, традиционно отмечавшихся частью московского студенчества в ресторане "Яр". 

"В эти дни у "Яра" стоял содом, здесь митинговали студенты, и профессора с заплетающимся языком говорили бесконечные речи. В эти дни цыганам почти не приходилось петь, вместо наших песен торжествовали "Гаудеаму" и "Быстры как волны". Чего-чего не было!"

После Революции

"Что скрывать: Революция испугала цыган. Закрыли "Яр". А как без "Яра" прожить московскому цыгану?.
И жить пришлось первые годы нелегко. Мне пришлось на время даже забыть гитару, сменив ее на топор дровокола — чернорабочего в булочной МСПО. Но разве цыган без гитары и песни — цыган?
Потом я со своим хором стал выступать на митингах с многотысячной толпой, под открытым небом на передвижных трамвайных платформах и грузовиках, давая десятки концертов в день. Эти концерты самые острые из моих впечатлений."



Комментариев нет:

Отправить комментарий